Лобан Марина Геннадьевна,
старший преподаватель кафедры белорусской и русской филологии Мозырского государственного педагогического университета имени И. П. Шамякина, методист по русской литературе Мозырского государственного педагогического университета имени И. П. Шамякина, автор около ста работ по методике преподавания русской литературы, истории русской литературы и литературной критики, разработчик факультативного курса по русской литературе для IX класса «Художественный образ в литературе, живописи, музыке», постоянный участник жюри республиканской олимпиады по русскому языку и литературе.

 Топос «Дом» в раскрытии женских типов (на материале повести А. Браво «Комендантский час для ласточек» и романа Дж. Фаулза «Коллекционер»)

В современной науке понятие «литературный тип» трактуется как «образ человеческой индивидуальности, наиболее возможной, типичной для определенного социума» [1, с. 237]. История категории типического началась еще в «римском эпосе» с осмысления жизненных типов и классификации героев с точки зрения их отношения к окружающей реальности. Позднее каждая художественная система вырабатывала свою типологию литературных героев и характеров. И только реалистическая литература XIX века выявила причинно-следственные связи между характером и обстоятельствами, что позволило «преодолеть прямолинейность поступков персонажей, свойственную произведениям классицистов» [1, с. 238].

Стратегии художественной типизации продолжают творчески разрабатываться в современной литературе: совершенствуются приемы психологической характеристики героев, углубляется их гендерная маркированность. Непрерывный процесс продуцирования обществом стереотипов женского и мужского поведения, по мнению О. А. Ворониной, приводит к конструированию «различных мужских и женских ролей, поведения, ментальных и эмоциональных характеристик» [2, с. 104–105]. Гендерные стереотипы как «культурно и социально обусловленное мнение о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов» закономерно находят свое отражение в произведениях художественной литературы [3, с. 13]. Важный в смысловом аспекте ряд «Любовь – Дом – Семья» положен в основу исследования типологии женских характеров в повести А. Браво «Комендантский час для ласточек» и романе Дж. Фаулза «Коллекционер».

Для каждой представительницы прекрасного пола жизненно важно пройти «испытание любовью», создать семью и стать хозяйкой дома. С позиции этой триады обрисован образ Алеси, главной героини повести А. Браво «Комендантский час для ласточек». История ее проста: девушка жила в Беларуси, полюбила студента-кубинца, вышла за него замуж и поехала с ним за границу. Историю жизни «совкубинки», ее восприятие чужого дома-страны, желание перестроить свое сознание, чтобы сохранить «дом» (семью), раскрывает в интеллектуальной повести белорусская писательница.

Топос «дом» в повести А. Браво реализуется в своих основных значениях: во-первых, это семья Алеси – ее дочь Карина и муж Рей; во-вторых, это место жительства героини (вначале – Беларусь, а затем – Куба). Оторванная от родной земли, она чувствует себя одинокой и покинутой. Дочь, которую она не видела год, разговаривает на чужом языке и совсем не понимает ее: «“Oye”, звярталася яна да мяне, за год забыўшыся на самое слова “мама”» [4, 35]. Муж отдаляется от Алеси, углубляясь в свою политическую карьеру, как делают все кубинские мужчины. Героиня остается одна со своими проблемами, и материнское начало заставляет ее бороться за любовь дочери: постепенно они начинают говорить на родном языке, проводят больше времени вместе. С мужем, наоборот, назревает окончательный конфликт из-за отсутствия любви и общих интересов.

Автор рисует восприятие топоса «дом» с точки зрения женской ментальности. Для главной героини это – ее семья, ее Родина. Стремление подчинить свои интересы, перестроить свое мировосприятие из-за любви к Рею первоначально позволяет женщине не поддаваться житейским невзгодам. Она изучает язык, привыкает стоять в очередях, экономит воду, учится понимать «кубинский образ жизни» – в чужой монастырь со своим уставом не ходят! Но сознание противится принять идеи Фиделя Кастро, который решил раз и навсегда перестроить все дома, все судьбы страны по образцу социалистического лозунга «свобода, равенство, братство» в единый, всеобщий дом. Ей не понятна слепая вера мужа в счастливое светлое будущее, когда сейчас в ее доме нет счастья, тепла, взаимопонимания, нет любви.

Дом как место жизнеобитания в повести обрисован с помощью приема антитезы (сопоставление (1) Кубы и (2) Беларуси): 1. «…малюпасенькі дом наш – ну, далібог, ластаўчына гняздо! – лепіцца дахам да балкона іншага будынка, а з усіх трох бакоў заціснуты паміж мужчынскай цырульняй, фотасалонам ды нейкім складам (і сцены з тымі мае агульныя – глухія), дом наш адзіным сваім вочкам, тым самым, па-турэмнаму закратаваным дошчачкамі, утрапёна глядзіць на вар’ятню аўтамабільнай дарогі» [4, 22]; 2. «…на маёй радзіме, дзе прастору крояць размашыста і няскупа, даючы велічэзныя прыпускі на швы, а будынкі не налязаюць адзін на другі, нібы дэкарацыі з пап’е-машэ ў правінцыйным тэатры, – на маёй радзіме пра мяне забыліся» [4, 23]. Тяжело живется человеку, оторванному от Родины, но это сознательный выбор героини, она делает все возможное для того, чтобы «прижиться» на новом месте. Глазами белорусской женщины мы воспринимаем и оцениваем эмигрантскую жизнь «совкубинок», через ее ощущения и рассуждения пробуем понять, что такое дом для человека, оторванного от дома, от Родины.

Повесть А. Браво получила свое название неслучайно. Словосочетание «комендантский час» – понятие суровое, жестокое, связанное с определенными ограничениями, поэтому никак не соотносится с образом ласточки, которая олицетворяет собой красоту, стремительность и свободу: «Ластаўкі робяць гнёзды не з галінак, як іншыя птушкі, а лічы, з бруду – з гліны ды зямлі, змяшаных са слінаю, і лепяць іх зноў жа не на дрэвах, а прымацоўваюць куды заўгодна: да балконаў, карнізаў. Яны здольныя нарадзіць і выхаваць патомства практычна ў любых умовах. Вось толькі ў клетцы жыць не могуць…» [4, 30]. Белорусская писательница изображает кубинский рай, который создала для своих граждан тоталитарная система: «І раптам аказацца ў краіне, дзе «Маскоўскія навіны» і «Спадарожнік» былі забаронены за абразлівы, з пункту гледжання мясцовых улад, выпад супраць Брэжнева… У краіне, дзе амерыканскае «Радыё Марці» слухаюць у навушніках, каб суседзі не данеслі ў CDR!» [4, 25]. Обратившись к кубинской социалистической реальности (еда – по карточкам, ведро воды – на день и т. п.), автор раскрывает трагизм времени и женских судеб. Алеся понимает, что больше не в состоянии бездумно подчиняться, как зомби, законам, порядкам чужого государства, чужому образу жизни. Так топос дома расширяется до размеров государства, Отечества. Последняя граница вокруг исстрадавшейся женщины – это межа ее родной земли, которая определена самой природой и Богом, потому всякое переселение трактуется как трагедия: «…А як там мой родны горад, агорнуты пурпуровым плашчом восені? Тут дрэвы не скідваюць лісце: у іх, як і ў жыхароў тутэйшых месцаў, перманентнае свята жыцця і лета. І больш за ўсё мне не хапае менавіта восеньскіх дрэў, дрэў – паломнікаў, што выправіліся пакланіцца святыням, – улегцы, без лісця, ім зручней і маліцца, і плакаць…» [4, 48].

В повести А. Браво стремится правдиво показать эмоционально-психологическое состояние одной славянской души, занесенной волею судьбы на чужбину. «Трыццаць сем градусаў па Цэльсію ў кастрычніку» [1, 67] – трудно представить белорусу подобное, почувствовать на физическом уровне состояние человека, который под влиянием такой духоты (и моральной, и социальной) находится на грани своего существования. А героиня повести живет в этом ирреальном пространстве, на грани возможного, сохраняя невероятными усилиями способность мыслить и действовать. Тридцать семь по Цельсию – это температура тела, индикатор болезни. Автор пророчествует: в обществе что-то происходит, что противоречит логике жизни.

В романе Дж. Фаулза «Коллекционер» образ дома приобретает иную смысловую нагрузку: это место крушения надежд героев и даже их гибели. Дом необходим Клеггу, главному герою романа Дж. Фаулза «Коллекционер», для претворения своего замысла – пополнения коллекции еще одним экземпляром. В течение двух месяцев он выслеживал Миранду, наметив жертву, начал подбирать место для заключения. Расчет был точен: дом вдали от города, обнесен высоким забором, кругом сад, подвал дома наглухо закрывается тяжелой дверью, так что никакие крики о помощи не будут услышаны снаружи.

Клегг из-за своей ограниченности воспринимает данное пространство на обыденном, материально-бытовом уровне: «Дом и точно выглядел очень старым, белый с черными балками, крыша – старинная черепица. Стоял он совсем на отшибе» [5, 35]. «Комнаты мне показались не очень-то, но в доме были все современные удобства, электричество, телефон и всякое такое» [5, 36]. Отношение Клегга к жизненному пространству носит утилитарный характер. Первостепенными являются удобства физические, а про душевный комфорт он вообще не думает: «И комнату я здорово оборудовал… Когда там все как следует просохло, я уложил на пол несколько слоев войлока с водонепроницаемой пропиткой, а сверху – очень красивый, яркий, апельсинового цвета (очень веселенький) ковер от стены до стены, стены были заново побелены. Поставил кровать, комод. Стол, стулья и всякое такое. Установил ширму, за ней – умывальник и походный туалет и все такое, получилось вроде как маленькая отдельная квартирка. Выглядело все уютно, по-домашнему» [5, 40]. Сад в глазах Клегга выглядел как место, где можно вновь пополнить коллекцию. И неважно, что коллекционировать –людей или бабочек: страсть к захвату, подчинению своей воле и прихоти побеждает другие человеческие чувства: «Сад был очень неплохой, доходил до самого поля – тогда оно было засеяно люцерной, отличная вещь для бабочек», – думал герой [5, 38].

Миранда – творческая натура, которой в полной мере присущ художественный вкус, – воспринимает окружающий мир как нечто прекрасное по изначальной своей сути: «Дом очень старый. Может быть, даже деревянный, внутри повсюду деревянные балки, полы проседают, и очень низкие потолки. На самом деле – прелестный старый дом, но обставлен в мучительно «хорошем вкусе» по стандартам дамских журналов. Убийственные столкновения цветовых пятен, смешение стилей в обстановке, мещанская показуха, фальшивая старина, кошмарные украшения» [5, 165]. Все некрасивое героиня воспринимает болезненно, остро и пытается преобразить свое жизненное пространство: «Моя камера становится более обжитой. Пол мягкий, пружинит под ногами. Я разбила все его уродские пепельницы и керамические вазы. Уродливые украшения не имеют права на существование» [5, 170]. Миранда протестует против насилия над личностью, против навязывания ей любви со стороны Клегга, против искусственных способов создания семьи и дома. Она четко понимает, что таким способом нельзя достичь счастья и взаимопонимания.

Таким образом, типология женских характеров в повести А. Браво «Комендантский час для ласточек» и романе Дж. Фаулза «Коллекционер» раскрывается в разной системе координат: 1) дом – семья – личное женское счастье (любовь); 2) дом – государство – Родина. Исследование женских судеб в обоих произведениях приводит читателя к широким нравственным выводам: беда отдельной семье, нации, государству и человеческому «всеединству», если вера и любовь не сопровождают их по жизни.

Литература

1. Введение в литературоведение : Учебник / Н. Л. Вершинина [и др.] – М. : Изд-во Оникс, 2005. – 416 с.
2. Воронина, О. А. Теоретико-методологические основы гендерных исследований // Теория и методология гендерных исследований : курс лекций / под общ. ред. О. А. Ворониной. – М. : МЦГИ – МВШСЭН – МФФ, 2001. – С. 13–106.
3. Мистрюкова, Е. В. Средства репрезентации концептов «мужественность» и «женственность» в современном английском языке : автореф. Диссертации … канд. филол. наук : 10.02.04. – Самара : Самар. гос. ун-т, 2005. – 229 с.
4. Брава, А. Каменданцкі час для ластавак / А. Брава // Маладосць. – 2003. – № 3. – С. 21–69.
5. Фаулз, Дж. Коллекционер : Роман / пер. с англ. И. Бессмертной. – СПб. : Азбука-классика, 2004. – 352 с.

Добавить комментарий